К вопросу о причинах эмоционального выгорания женщины-матери актуального времени

Библиографическая ссылка: Сорокина Е. Н.  К вопросу о причинах эмоционального выгорания женщины-матери актуального времени. // Исследования в области психологии и педагогики в условиях современного общества:  сборник статей по итогам Международной научно-практической конференции (Омск, 09 января 2021г.) — Стерлитамак: АМИ, 2021 — с. 105-111

Материнство – феномен, без которого невозможно представить себе человеческую историю. Однако совсем недавно он стал рассматриваться в науке не только с позиции тех функций, которые мать выполняет по отношению к ребенку, и влияния ее отношения, действий на его развитие и становление, но и с позиций самой матери, ее личностного переживания своего материнства.

Сегодня материнство становится все более привлекательным для научного исследования, и это подтверждается тем, что «в западной науке появилось целое направление — «motherhood studies», объединившее философов, культурологов, социологов, психологов, психиатров, антропологов, филологов» [2, с.124]. Все большее количество исследователей рассматривает в своих работах вопросы, отражающие психологическое и, в особенности, эмоциональное состояние матери (А.С. Батуев, Г.И. Брехман, А.И. Захаров, И.В. Добряков). При этом, как отмечает Г.Г. Филиппова, все чаще матери обращаются к психологу с новым запросом, отражающим их «стремление быть «хорошей матерью» и одновременно выраженные признаки хронической усталости и весь «классический» набор проявлений эмоционального выгорания» [8, с.53].

Термин «burnout» изначально был введен американским психиатром Х. Дж. Фейнденбергом в 1974 году для описания специфического эмоционального расстройства у здоровых людей помогающих специальностей. Основное количество исследований относительно феномена эмоционального выгорания проводилось именно в профессиональной сфере. Так, Т. Кокс и А. Гриффис в своих работах описали наиболее распространенные симптомы, встречающиеся у людей, подверженных эмоциональному выгоранию, среди которых они выделили три основные категории: аффективные симптомы: угрюмость, плаксивость, нестабильность настроения, истощение эмоциональных ресурсов; когнитивные: ощущение безысходности и безнадежности, ригидность мышления, циничность, отстраненность в общении с коллегами и клиентами, стереотипное отношение; мотивационные: исчезновение присущих человеку мотиваций: старания, энтузиазма, заинтересованности и идеализма — и появление разочарования, неудовлетворенности [10, с. 25-30].

Впервые в отечественной науке появилось диссертационное исследование эмоционального выгорания в контексте материнской сферы в 2010 году [2]. Л.А. Базалева рассматривает феномен эмоционального выгорания как дезадаптивное состояние, возникающее в отношениях матери с ребенком [1, с.169]. Интересен тот факт, что, как отмечает Г.Г.  Филиппова, явление эмоционального выгорания в материнстве — тенденция современного времени. Она выделяет ряд причин, которые создают для этого предпосылки и делают это явление крайне актуальным среди современных матерей [8, с. 57]. Среди них отмечаются следующие:

  1. Изменение отношения в обществе к детству и к ребенку как к привилегированному существу, потребности которого начали расцениваться как сверхзначимые, что накладывается на концепцию «детской травмы», и, в свою очередь, требует компенсации матерью своих детских травм. Данный перенос чаще и эффективнее всего реализуется в переносе на отношения со своим ребенком.
  2. Облегчение технологических аспектов материнства за счет развития домашних технических средств, что высвободило время и силы для высокой сосредоточенности на самом ребенке. Однако это оказалось сложнее бытовых задач, так как требует высоких психических затрат.
  3. Также изменились приоритеты ценностных ориентаций в обществе. У женщины появилось много иных возможностей самореализации помимо материнства, с другой стороны, ее материнская деятельность оказывается все чаще обесценена, рассматривается как менее значимая, чем профессиональная или творческая деятельность. Просто «сидеть с ребенком» часто рассматривается как личностная и профессиональная деградация.
  4. В обществе сложилось представление о том, что именно мать является единственным и главным ответом на все нужды ребенка в первые годы жизни, что создает явную перегрузку для матери и вызывает проблемы в сепарации и индивидуации ребенка.

Хочется отметить, что большинство выделенных Г.Г. Филипповой причин носят внешний характер. Как показывает анализ историй матерей, рассказывающих о своем эмоциональном выгорании, проведенный группой авторов и лёгший в основу книги «Мама на нуле» [6], а также наш опрос в личных интервью матерей — участниц проекта «Интуитивное Материнство», часто именно внешние причины привлекают внимание как мам, так и специалистов, изучающих феномен материнского выгорания.

Разделяя предложенный Г.Г. Филипповой подход, мы также хотим обратить внимание на дополнительные внутренние причины, ведущие, на наш взгляд, к возникновению эмоционального выгорания женщины-матери актуального времени.

Одним из ведущих факторов эмоционального выгорания как в профессиональной, так и в материнской сфере выделяют симптом «эмоционально-нравственной дезориентации» [1, с.187], в основе которого оказывается внутренний конфликт, переживаемый в силу возникновения противоречивых эмоций. Так, сравнительный анализ профессионального выгорания учителей и матерей, проведенный Т.И. Ильиной и С.Д. Гуриевой [4, с.91], показал, что их роднит эмоциогенность в педагогическом труде и необходимость внешне проявлять эмоции, не соответствующие реалиям в материнском труде. При этом, как указывает в своем исследовании современного материнства А. Шадрина, «завышенные стандарты материнской заботы, асимметрия ответственности за поддержание жизнедеятельности, общественный институт материнства, осуществляющий контроль над практиками ухода, становятся условиями для переживания противоречивых чувств, связанных с воспитанием, — сосуществующих в родительском опыте «любви» и «ненависти»» [9, с. 266]. При этом двойственность материнских чувств оказывается табуирована, заставляя женщину-мать ощущать себя эмоционально сломанной, если она не переживает постоянного позитивного аффективного спектра. А страх причинить ребенку вред заставляет ее изображать «правильные», транслируемые социальным полем, ожидаемые эмоции радости, удовлетворенности, удовольствия от общения с ребенком. В итоге симптом эмоционально-нравственной дезориентации, неизбежные срывы матери вызывают у нее вторичное чувство вины, заставляющее «компенсировать» ребенку произошедший срыв. Подобное усилие требует от нее еще большей включенности и попыток искусственно создать и демонстрировать позитивные эмоции, что истощает женщину все больше и больше. 

Достаточно часто женщина оказывается не готова к тому, что её жизнь с появлением ребёнка кардинально изменится. И вопрос стоит даже не в том, что ей приходится быстро осваивать целый ряд новых для неё навыков, которые раньше формировались у девочки в период формирования материнской сферы при нянчаньи сиблингов и других детей расширенной семьи. Но, скорее, сложность представляет некоторый экзистенциональный кризис, который переживает женщина в поиске новой самоидентификации, в адаптации к новой роли «мать». При этом данная роль может вызывать также глубокий внутренний конфликт сознательного желания, радости быть матерью и бессознательного страха, если ее собственный детский опыт оставил представление о матери как о пугающей, агрессивной, недоступной, отстраненной или нарциссичной фигуре.

Еще одну немаловажную причину эмоционального выгорания женщины-матери актуального времени мы видим в том, что зачастую она оказывается вовлечена в эмоциональную зависимость от ребенка. Таким образом, сверхценность ребенка, свойственная современному обществу, становится еще выше, и порой его эмоциональное состояние воспринимается женщиной не как текущий отклик на ситуацию или внутренний кризис развития ребенка, а как показатель личностной успешности самой женщины-матери. Это оказывается дополнительным стрессогенным фактором, заставляющим мать прикладывать постоянное избыточное эмоциональное усилие во взаимодействии с ребенком. Фактически ее идентичность достраивается благодаря переживанию себя как желанной и нужной ребенку. Это реализуется через известный механизм слияния, когда собственная потребность подменяется потребностью другого (ребенка) [7, с. 125], что приводит к тому, что потребности самой женщины-матери оказываются все более фрустрированы. При этом женщина часто идет на уступку ребенку, фактически провоцируя его на поведение протеста и поиска границ, необходимых для его развития. Возникающий при этом конфликт женщина склонна относить в этом случае к своей неудаче как матери, что также усугубляет ее состояние эмоционального выгорания.

Тема эмоциональной зависимости матери от ребенка подводит нас к еще одной из важных, на наш взгляд, причин эмоционального выгорания современных матерей — нарушению сепарационного процесса с ребенком. Изначально диада мать и ребенок выступает в качестве психофизического единства, внутри которого происходит важнейший процесс формирования личности ребенка и психологическое рождение его «Я» [3]. Такая глубокая психическая, эмпатийная, соматическая связь облегчает матери уход за ребенком в начальный период жизни ребенка, позволяя понимать, буквально ощущая на уровне тела его потребности, когда он еще имеет очень ограниченный арсенал их выражения и уж тем более, способностей удовлетворить их самостоятельно. Однако, как показывает практика, часто диада не завершает свое существование в нормативные сроки, что, безусловно, оказывается фактором, истощающим мать.

Л. Петрановская выделяет в материнском выгорании, вслед за классическими исследованиями в этой области, следующие 4 стадии: стадия мобилизации, стадия выдерживания, стадия невыдерживания и стадия деформации [6, с. 193]. Рассматривая динамику матери в каждой из 4 стадий в случае эмоциональной зависимости от ребенка и задержки прохождения сепарационного процесса, мы видим, что изначально женщина может «делать ставку на ребенка», эйфорично ожидая от материнства наконец той любви, которой зачастую так не хватило в собственном детстве. Происходит своего рода перенос собственных фрустрированных  эмоциональных потребностей на ребенка, ожидание, что он наконец восполнит мою жажду любви. Такие матери обычно хорошо справляются с материнством и потребностями ребенка на стадии «первичного симбиоза» [5]. Однако далее эйфоричный тип родительствования неизбежно приводит к тому, что мать, забывая о собственных потребностях, которые оказываются длительное время фрустрированы, переходит на стадию выдерживания.

На этой стадии включается режим экономии энергии, хочется, чтобы все шло по плану, без неожиданностей [6, с. 195]. Однако ребенок развивается, и ригидные ожидания матери о том, что он будет всегда оставаться в младенческом слиянии симбиотической стадии и радовать ее эмоционально комплексом оживления, не сбываются. Нарастает ощущение неудовлетворенности своим материнским трудом. Женщина чувствует все более негативные эмоции от своего материнства, проявления рождающегося «Я» ребенка воспринимаются все чаще как отвержение, конфликт, вызывают к памяти собственный ранний опыт сепарационной тревоги.

 И женщина переходит на стадию невыдерживания. Стресс накапливается, возникает риск перехода стенической стадии в астеническую. С какого-то момента усталость сменяется злостью, раздражением [6, с. 126]. Все больше происходит перенос собственных негативных чувств на ребенка: «это он меня доводит», «он назло», «с ним что-то не так». Либо женщина погружается в пучину самобичевания: «я ужасная мать», «я порчу жизнь своим детям». Попытку удержать ребенка в симбиозе она осуществляет через увеличение контроля, еще большую включенность в свои материнские обязанности «из последних сил», что вызывает обострение конфликта с ребенком, который по природной программе развития стремится к большей автономии и самостоятельности. В итоге эмоциональное состояние матери все больше ухудшается, часто осложняясь уже соматическими состояниями.

 Следующая стадия деформации наступает на разных этапах взросления ребенка. Некоторые матери имеют больший, некоторые меньший ресурс для «выдерживания», но рано или поздно силы заканчиваются. Часто обострение фазы деформации – когда психика защищается от непереносимых переживаний, включая защитные механизмы [6, с. 197], и у матери появляется цинизм, эмоциональное отупение, холодность, равнодушие, формальное выполнение необходимого функционального минимума, – совпадает с возрастными кризисами ребенка, каждый из которых имеет тенденцию как к интенсификации конфликтности, аффективности коммуникации с ребенком, так и к усилению его попыток увеличить дистанцию от матери в ходе сепарационного процесса.

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что эмоциональное выгорание в материнстве — сложный феномен, знакомый большому количеству женщин-матерей актуального времени.

Чаще всего он связывается в сознании современной матери с причинами внешнего порядка: изменение социальной действительности, увеличение ожиданий и контроля за выполнением женщиной материнского труда со стороны общества, стрессовая нагрузка от неготовности к тем кардинальным изменениям образа жизни, который вносит появление ребенка в жизнь мамы, нехватка поддержки матери со стороны референтной группы (соло-материнство, нуклеарная семья, где часто отец ребенка мало вовлечен в родительство). Достаточно часто мать оказывается в ситуации, где она одна удовлетворяет все потребности ребенка, становясь для него монопривязанностью, совмещая материнство с трудовой деятельностью, которую женщина порой ведет из дома, «разрываясь» вниманием между ребенком и работой.

Однако нам представляется важным обратить внимание и продолжить исследование внутриличностных причин эмоционального выгорания женщины-матери. Среди них не разрешенные и обостряющиеся в период материнства внутренние конфликты самой женщины (конфликт внутренних ролей, конфликт между родительскими установками, привнесенными из опыта своей детско-родительской семьи и нового «стандарта» материнства современного общества, конфликт между интуитивным чувствованием ребенка и когнитивными моделями «правильного» материнствования, транслируемыми разными, часто противоречащими друг другу экспертами). Также важным внутренним фактором возникновения эмоционального выгорания матери мы видим ее эмоциональную зависимость от ребенка и нарушения сепарационного процесса с ребенком.

Все три аспекта представляются нам тесно взаимосвязанными, имеющими комплексное влияние на все сферы личности женщины-матери и ее самоидентификацию и самовосприятие.

Литература

1. Базалева Л.А. Возможности исследования эмоционального выгорания у матерей в психологии личности. // Вестник Адыгейского Государственного Университета. Серия 3: Педагогика и психология. — 2010. — №1. — С.168-176
2. Базалева Л.А. Личностные факторы эмоционального «выгорания» матерей в отношениях с детьми: автореф. дис. … канд. психол. наук: 19.00.04. – Краснодар, 2010. – 26 с.
3. Василенко М.А. Привязанность ребенка к матери как фактор ранней социализации. //Психология. — 2011. — №129 — С. 21-26
4. Ильина Т.И., Гуриева С.Д. Кризис идентичности как фактор проявления синдрома эмоционального выгорания у женщин-матерей. // Человек и образование. — 2019 — №3 (60) — С.85-93
5. Малер Маргарет С., Пайн Фред, Бергман Анни. Психологическое рождение человеческого младенца: Симбиоз и индивидуация. Пер. с англ. — М.: Когти-Центр, 2011. – 413 с.
6. Петрановская Л. Родитель над пропастью. Теория эмоционального выгорания. // Мама на нуле. Путеводитель по родительскому выгоранию/ Анастасия Изюмская и Анна Куусмаа. — М.: Самокат. — 432 с.          
7. Сорокина Е.Н. Эмоциональная зависимость в материнстве и её влияние на сепарационный процесс с ребёнком // European Journal of Humanities and Social Sciences. — 2020. — №6. — С. 123-128

8. Филиппова Г.Г. Эмоциональное выгорание матери: Новое явление в современном материнстве. // Психологические проблемы современной семьи: сборник материалов VIII Международной научно-практической конференции под редакцией О.А. Карабановой, Н.Н. Васягиной / Урал. гос. пед. ун-т. – Электрон. дан. Екатеринбург, 2018 — С. 53-58

9. Шадрина А. Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост «цены» материнства в ХХI веке. — М.: Новое литературное обозрение, 2017.  — 392 с.
10. Cox Т., Griffits А. (ed.) The Burnout Companion to Study and A Critical Analysis, L., 1998. – P. 25-30.