Меню
Библиографическая ссылка: Сорокина Е. Н. Личнстная автономия женщины-матери и спарационный процесс: к постановке проблемы. с. 391-394 Проблемы современного педагогического образования. — Сборник научных трудов. : — Ялта: РИО ГПА, 2021 . — Вып. 70. — Ч.2. — 412с.
Исследование вопросов материнства актуального времени, значимых аспектов становления интегративной целостности личности женщины-матери с необходимостью подводит нас к осмыслению вопроса о личностной автономии как таковой, а также исследованию процесса психологической сепарации в целом.
Традиционно понятие сепарации чаще всего рассматривается в контексте процесса формирования личности ребенка и обретения им все большей автономии от матери. Тем не менее, феномен сепарации не ограничивается детско-родительским контекстом: исследователи говорят о психологической сепарации как феномене межличностных отношений [3]; изучают механизмы психологической сепарации [11], определяют проблемное поле исследования феномена сепарации [5] и т.д.
Этапы сепарации-индивидуации в раннем возрасте представлены в исследованиях М. Малер, Дж. Мак-Девитт [6]. Авторы выделяют несколько фаз в процессе детско-материнской сепарации-индивидуации, соотнося их с витальными потребностями ребенка [7]: нормальная аутическая фаза (0–1 мес.); нормальная симбиотическая фаза (1–5 мес.); фаза сепарации-индивидуации (5–36 мес.), включающая в себя субфазы: субфазу дифференциации (5–9 мес.); субфазу практики (9–15 мес.); субфазу воссоединения (15–24 мес.); субфазу консолидации объектов (24–36 мес.). Рождение личности — итог завершения прохождения фаз сепарации-индивидуации, выделенных М. Малер.
Исследование фаз сепарационного процесса находим в работах таких исследователей, как П. Блос [1], а позднее — R. Josselsson [13]. Так, авторы вводят понятие вторичной сепарации, которую рассматривают как многоэтапный процесс, проходящий также в подростковом, юношеском возрасте. Период вторичной сепарации-индивидуации включает такие подфазы: дифференциации, то есть отделения от родительских фигур; практики — как возможности социального эксперимента с другими людьми и с самим собой в новых ситуациях; воссоединения — где происходит актуализация противоречий, при которой подросток стремится к независимости, и одновременно — регрессирует к детской зависимости от родительских фигур; консолидации, когда формируется способность целостного восприятия родителей во всем многообразии их противоречивых черт, достоинств и недостатков, что помогает перестроить детско-родительские отношения в сторону большего равенства. Завершение вторичной сепарации-индивидуации — параллельные процессы: отделение от родителей, обретение независимости, выстраивание собственной идентичности, интеграция личной истории.
В подходе американских исследователей Б. Уайнхолда и Д. Уайнхолд [10] сепарация рассматривается как четыре стадии взаимоотношений, на каждой из которых происходит постепенное отделение ребенка от родителей, формирование его автономии. Интересно, что процесс сепарации, согласно модели супругов Уайнхолд, охватывает возраст от 0 до 12 лет. Первая стадия (0–9 мес.) — стадия созависимости или симбиотическая (мать и ребенок). Позитивный опыт взаимодействия ребенка и родителей помогает решить главную задачу стадии — обретение связи и создание доверия, без чего невозможно полноценное развитие личности и дальнейшая сепарация. Вторая стадия (от 12 до 36 мес.) — стадия противозависимости (контрзависимости), на которой происходит первый опыт отделения от родителей: ребенок стремится исследовать мир, проявляя первые требования и желания. В случае, если вторая стадия успешно завершается к трем годам, ребенок оказывается готов перейти к следующей — стадии независимости (от 3 до 6 лет). На этом этапе автономия ребенка распространяется на разные жизненные и деятельностные сферы, при сохранении связи с родителями. Четвертая стадия (от 6 до 12 лет) — взаимозависимости. Отношения с окружающими на этом этапе строятся по дихотомическому принципу «поиск близости — стремление к отдалению». В результате ребенок обретает важную способность «двигаться вперед и назад между соединением и отдалением, не испытывая при этом какого-либо дискомфорта» [10, с. 46].
Этапы прохождения ребенком процессов сепарации в отечественной психологии описываются в рамках концепций периодизации развития и возрастных кризисов (Л. С. Выготский, Д. Б. Эльконин, А. Н. Леонтьев, Л. И. Божович, Л. Ф. Обухова, В. И. Слободчиков, К. Н. Поливанова, Т. В. Драгунова).
Так, Д. Б. Эльконин пишет о «критическом возрасте», используя термины «расчленение», «выделение Я», «расщепление». Кризис автор понимает как пик сепарационной активности, когда ребенок экспериментирует с границами собственных возможностей, определяет меру дозволенного, отделяется от матери, а в более старшем возрасте — и от других значимых взрослых. Д. Б. Эльконин подчеркивает сепарационную значимость возрастных кризисов: «Может быть, кризис трех лет и кризис одиннадцати лет следует называть кризисами самостоятельности или эмансипации от взрослых?» [12].
Ряд исследователей рассматривают вопросы сепарации в контексте возрастного, личностного и социального становления юношей и девушек, входящих в самостоятельную жизнь, взрослость, оставляющих родительскую семью. Так, периодизация этапов сепарации, представленная в модели Ю. В. Потаповой, А. Ю. Маленовой [5] предполагает не только этапы, связанные с детским и подростковым возрастом, но и стадию создания собственной семьи. В упомянутой модели выделены такие этапы: первый — полное единство матери и ребенка (перинатальный и постнатальный период). Второй — этап биологической сепарации, когда ребенок обретает способность прожить без непосредственной близости к телу матери (первичное разделение). Третий — двигательная сепарация: ребенок становится способен самостоятельно перемещаться и исследовать мир. Четвертый — коммуникативная сепарация: расширение коммуникативных контактов ребенка со сверстниками и взрослыми за пределами семейного круга (дошкольный и младший школьный возраст). Пятый — когнитивная сепарация в подростковом периоде, которая предполагает развитие способности самостоятельно мыслить и принимать решения, оперировать собственными ценностями. Также авторы выделяют шестой, заключительный, этап — этап социальной сепарации, предполагающий отделение при проживании, обретение материальной независимости и создание собственной семьи.
Отметим, что подобный взгляд на сепарацию как только на процесс возрастного развития личности ребенка и даже молодого человека нам представляется усеченным. На наш взгляд, вопрос сепарации носит более глубокий характер, включающий в себя ценностно-нормативные аспекты, готовность к формированию собственной аксиосферы, альтернативной родительской, и предполагает существование в философском, социальном, межличностном, внутриличностном и других значимых измерениях.
Нам представляется интересным посмотреть на вопрос сепарации как на один из ключевых аспектов личностного развития, необходимый этап и фактор достижения личностью интегративной целостности. Достижение интегративной целостности, как нам видится, с необходимостью строится на предшествующем этапе сепарации, а также — более раннем этапе холистической целостности (холистического слияния). Иными словами, нельзя выйти из симбиотической целостности матери и ребенка, если такая целостность не была сформирована после рождения ребенка (не произошла детско-материнская сонастройка как новое обретение диадической близости после этапа беременности, где такая близость была дана от природы). «После родов окситоцин способствует появлению у матери и малыша желания быть рядом друг с другом, а также чувства близости и расслабления, причем как у матери, так и у ребенка» [2, с. 37].
В свою очередь, процесс индивидуации, раскрытия своего личностного потенциала, невозможен без процесса сепарации, который представляется нам не как конечный по времени, достижимый к определенному возрасту, но нормативно проходящий свои витки развития в течение всей жизни человека («сепарация как пожизненный процесс»). Подтверждение своей мысли находим в работе «Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы» [11, с. 21] «сепарация представляет собой процесс, который охватывает всю жизнь человека, начиная с его рождения и заканчивая смертью. В динамике сепарации видится принципиальная невозможность завершить этот процесс на каком-либо этапе жизни, ведь человек как личность формируется и развивается в системе отношений с другими людьми». Добавим, что сепарация в этом контексте видится нам неразрывно связанной с процессами социализации и инкультурации (десоциализации, ресоциализации, декультурации, рекультурации), соединения и разъединения с различными социальными и культурными феноменами, системами, процессами, средами и т.д.
Исследователи вопросов сепарации отмечают, что процессы сепарации актуальны именно во взаимоотношениях с матерью, которая на самом деле является значимой фигурой и «самым важным законодателем» и в детские, и в юношеские годы (А. Я. Варга, Ю. В. Потапова, И. А. Челядинская, А. О. Широка). Ее влияние велико, эмоциональная связь с детьми не ослабевает, в отличие от связи с отцом, отношения с которым, в силу различных обстоятельств, могут быть достаточно дистанцированы, поверхностны, противоречивы [9, с. 133]. Это, по нашему убеждению, приводит к тому, что одним из значимых моментов, актуализирующих вопросы сепарации в жизни уже взрослой женщины, оказывается ее вхождение в материнство, где происходит ее неизбежная идентификация с собственной матерью (а также с различными измерениями материнского мифа: архетипическим, социальным, родовым, семейным) [8].
Нам представляется актуальным рассмотрение процесса сепарации с позиции личностного становления женщины-матери как того «краеугольного камня», с которого начинается жизненный путь и становление личности каждого человека (коль скоро каждый человек — ребенок своей матери). Именно мать становится той «матрицей», формирующей базу системы привязанности человека, закладывающей основу как его личности, представлений о самом себе, так и «рабочих моделей» его межличностного взаимодействия [2, с. 39].
«Материнский» аспект сепарации неразрывно связан с «семейным» ее аспектом: критериями успешности сепарационного процесса у взрослых людей традиционно считаются такие факторы как создание собственной семьи, раздельное проживание с родителями, способность принимать автономные жизненные решения. Отметим, что подобный взгляд на «семейный аспект» проблемы сепарации представляется нам достаточно узким: как показывает практика, не всегда физическая сепарация с родителями (обретение собственного жилья, переезд в другой город, страну) обеспечивает взрослых детей достаточным уровнем внутренней автономии. С другой стороны, традиционный уклад жизни общества «нашей части света» обладает некоторыми культурными особенностями, в рамках которых совместное со старшим поколением проживание может не быть критерием, свидетельствующим о незавершенном процессе сепарации от них.
Говоря о сепарационном процессе в контексте автономии личности (и интегративной целостности личности женщины-матери), рассмотрим различные аспекты сепарации, ее элементы, ее типы и т.д.
Латинский корень термина «сепарация» (лат. separatio) — отделение. Психологическая сепарация — термин, предложенный М. Малер [7] для описания двух взаимосвязанных процессов, постепенно разворачивающихся в ходе психического развития: ухода от объекта или прекращения с ним каких-либо отношений. По нашему мнению, еще одним взаимосвязанным процессом в этом аспекте является сближение; так, сепарация представляется нам процессом не только отделения, но и сближения, причем последнее находится с первым в ситуации диалектического взаимодействия; также данные процессы можно рассматривать как фазы сепарации, происходящей в течение всей жизни человека.
Нам представляется важным то, являются ли процессы сближения-отдаления управляемыми. Мы рассматриваем сепарацию, в межличностном ее измерении (для отношений разного уровня и разного порядка), как своего рода «управляемую дистанцию». Кроме того, при управлении процессами сближения-отдаления важны исходные характеристики межличностного взаимодействия: уровень связанности (слияния, отождествления) акторов взаимодействия (сюда можно отнести и родственные связи), характер субординации акторов, уровень личностного и социального отождествления с партнером по взаимодействию и т.д.
В психоаналитическом смысле (З. Фрейд и последователи) сепарация представляет собой интрапсихический процесс, входящий в структуру сепарации-индивидуации, благодаря которому индивид приобретает чувство себя как самостоятельной и независимой от объекта целостности.
Еще одной составляющей сепарации является переживание, которое сопровождает этот процесс, и выражается в разных чувствах и эмоциях, проявляется на когнитивном уровне в виде знания и оценки, ведь опираясь на мышление, рефлексию, человек познает свое «Я» в мире бытия, формирует собственное независимое отношение к другим людям, различным жизненным ситуациям [11, с. 79]. По нашему мнению, речь, фактически, идет о самоактуализации личности («познает свое Я в мире бытия», «формирует свое собственное независимое отношение к другим людям»), которую мы рассматриваем как ключевой аспект сепарации женщины-матери и предлагаем практические коучинговые модели (нейрографика, нейропластика, нарратив, мультиролевая модель, богобан), как методы инициирования и наработки навыка рефлексии, осознанного выстраивания ее характера и хода, что, в конечном счете, способно привести женщину-мать к самоактуализации, способствовать движению к интегративной целостности и, соответственно, — все более высоким уровням психологической сепарации.
Определение сепарации, по А. Лэнгле (австрийский психолог, логотерапевт, автор экзистенциального анализа), заключается в умении находить аутентичную дистанцию в каждой конкретной ситуации в отношениях с разными людьми, иметь возможность выбирать от близости до независимости [4]. В определении А. Лэнгле находим подтверждение собственным представлениям о сепарации не только как о длящемся в течение жизни, но и управляемом контекстуально процессе («близость-независимость»).
Данное определение кажется нам важным, поскольку делает акцент на управляемости (межличностной, внутренне-межличностной, внутриличностной) дистанции в зависимости от контекста. В материнстве это оказывается особенно важно, поскольку процесс взаимодействия матери и ребенка оказывается очень динамичным в силу ряда причин: динамика развития ребенка (смена возрастных этапов); разнообразие запросов ребенка к матери (поддержать, направить, утешить, выставить границу, скорректировать поведение, обучить и так далее); социальный контекст (взаимодействие дома в бытовом контексте, взаимодействие в рамках образовательного учреждения, взаимодействие в контексте широкого социума (аэропорт, торговый центр, кафе — где представлены интересы других людей, включенных в ситуацию)); контекст задачи, которую ставит перед собой мать (научить ребенка, дать ребенку урок, укрепить связи между членами семьи в совместном досуге, снять эмоциональное напряжение, повеселиться, утвердить иерархический порядок в семье, пополнить свой эмоциональный ресурс и т.д.)
В зависимости от актуального контекста, женщина-мать может увеличивать или сокращать дистанцию с ребенком и другими участниками ситуации (супруг, собственные родители, подруга, педагог, другие дети и так далее). Если это изменение сепарационной дистанции происходит неосознанно, то женщина-мать легко попадает под влияние эмоционального заражения от ребенка, под влияние эмоционального поля окружающих людей, в те или иные семейные (родовые) симбиотические переплетения, динамики, что мешает ей оставаться во взрослой позиции и качественно выполнять материнский труд (давать ребенку поддержку, занимать позицию ведущего взрослого в отношениях привязанности, сохранять широкое видение контекста ситуации и помнить о стратегических задачах воспитания (привить самостоятельность, например, а не просто тактически решить проблему и быстрее одеть самой ребенка в садик)).
Соответственно, рассматривая сепарацию в контексте материнствования, мы видим этот процесс как принципиально динамичный, “пульсирующий” и контекстно-управляемый женщиной (в случае достижения ею интегративной целостности личности, выхода в высокий уровень самоактуализации и внутренней психологической сепарации). Таким образом, женщина-мать одновременно находится под влиянием (проживает) несколько сепарационных динамик, которые оказываются чаще всего взаимозависимыми, но, тем не менее, должны быть разведены.
Подводя итог размышлений по теме сепарационного процесса в контексте личностной автономии женщины-матери, делаем такие выводы:
- Сепарационные процессы “ребенок-мать” и “мать-ребенок” взаимосвязаны; причем материнская сепарация (сепарация матери от ребенка) должна находиться в фокусе исследовательского внимания, поскольку представляет собой сложный процесс, влияющий на прохождение сепарации ребенком.
- Сепарация — процесс, длящийся в течение всей жизни человека. Таким образом, говоря о “завершенной сепарации” или “пройденной сепарации”, имеем в виду не итог процесса (который по определению не может быть полностью завершен), а определенный сепарационный виток.
- Детско-родительская сепарация имеет этапы, которые разные исследователи определяют по-разному. В статье мы приводим этапы по М. Малер, П. Блос, Б. и Д. Уайнхолдам, Д. Б. Эльконину, Ю. В. Потаповой и А. Ю. Маленковой.
- Сепарацию мы рассматриваем в следующих коммуникативных контекстах: внутриличностный, внутри-межличностный, межличностный.
- Дистанция как элемент сепарационного процесса поддается осознанному управлению в контексте дихотомии “близость-независимость” (А. Лэнгле) или, пользуясь нашими терминами, “сближение-отдаление”.
- Сепарация — контекстуальный процесс: можно говорить об акторах сепарации, о контексте сепарации (внутриличностный и межличностный, социальный, культурный, коммуникативный и т.д.). Тема сепарационного контекста требует дальнейшей разработки.
- Важной составляющей сепарации является переживание, сопровождающее этот процесс («сепарационное переживание»), и требующее рефлексии.
- Актуальность темы материнско-детской сепарации подчеркивается, среди прочего, тем, что с материнско-детской сепарации начинается сепарация личности вообще, в частности — сепарация личности будущей женщины-матери.
Итак, в данной статье мы попытались определить границы феномена психологической сепарации, раскрыли ее сущность в качестве процесса, разворачивающегося в течение жизни, вывели ее за пределы детско-родительского контекста (привели определения сепарации исследователями данного явления), а также рассмотрели сепарацию с позиции личностной автономии женщины-матери.
Литература
1. Блос П. Психоанализ подросткового возраста. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2010. — 272 с
2. Бриш К.Х. Терапия нарушений привязанности: от теории к практике / Пер. с нем. — М.: Когито-Центр, 2014. — 316 с.
3. Дитюк А.А. Психологическая сепарация как феномен межличностных отношений: к проблеме определения понятия // Бюллетень Южноуральского государственного университета. Серия Психология. – 2015. — №8(3). – С. 98-102
4. Дубинская В.В. Сепарация // Журнал практического психолога. — 2010. — №6. — С.73-90
5. Маленова А. Ю. Феномен сепарации: определение проблемного поля исследования / А. Ю. Маленова, Ю. В. Потапова // Вестник Омского университета. Серия: Психология. — 2013. — № 2. — С. 41–48
6. Малер М., Мак-Девит Д. Процесс сепарации-индивидуации и формирование идентичности // Психоаналитическая хрестоматия. Классические труды / ред. М.В. Ромашкевич. — М., 2005. — 360 с.
7. Малер М.С., Пайн Ф., Бергман А. Психологическое рождение человеческого младенца: cимбиоз и индивидуация / Пер. с англ. — М.: Когти-Центр, 2011. — 413 с.
8. Сорокина Е.Н. Материнский миф “нашей части света”: ретроспективный анализ // Обзор педагогических исследований. – 2021. – №2.
9. Сысоева Л.В., Петренко Т.В. Проблема сепарации от родителей в русской семье: социокультурный и психологический аспекты // Личность, семья и общество: вопросы педагогики и психологии. – 2016. — № 62. — C. 126-134
10. Уайнхолд Б. Освобождение от созависимости / Б. Уайнхолд, Д. Уайнхолд. — М.: Класс, 2002. — 224 с.
11. Харламенкова Н.Е., Кумыкова Е.В., Рубченко А.К. Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы. — М.: Изд-во “Институт психологии РАН”, 2015. — 367 с.
12. Эльконин Д. Б. Психическое развитие в детских возрастах: избранные психологические труды / под ред. Д. И. Фельдштейна. — М.: Изд-во Моск. психол.-соц. ин-та; Воронеж: МОДЭК, 2001. — 416 с.
13. Josselsson R. Ego development in adolescence. In J. Adelson (Ed.) / R. Josselson. Handbook of Adolescent Psychology. — New York: Wiley, 1980. — P. 188–210.